Григорий Сердюк
Прочитав заметку Якова Курляндчика и визитку профсоюзной организации НФ ИТМ и ВТ, я захотел, для полноты картины, изложить свои воспоминания, связанные с партийной организацией. От первоначально пришедшего в голову названия "О роли партийной организации в жизни НФ ИТМ и ВТ" (извините, я родом из страны Советов) сразу отказался.Немного воспоминаний
Я знаю только, что Партия (именно с большой буквы) существенно помогла и даже сыграла решающую роль при строительстве второго жилого дома (на ул. Печатников), а больше ничего об ее роли сказать не могу.
Поэтому этот опус условно можно назвать "Мои воспоминания о партийной организации НФ ИТМ и ВТ".
Первый раз я столкнулся с партийной организацией, будучи еще молодым специалистом. Было открытое партийное собрание, на которое пригласили всех желающих. Не помню уже, почему я туда пошел, но запомнилось эмоциональное выступление Сергея Павловича Мартыновича о том, что инженеры (слово "программисты" тогда только зарождалось), в основном, не работают, а только пьют кофе и курят в коридорах. Никто ему не возражал, но и не поддержал.
Второе мое "пересечение" с партийной организацией произошло, когда я работал уже в лаборатории №7, примерно в 1973–1974 годах. Один из сотрудников, которого большинство лаборатории явно недолюбливало из-за слишком явно выраженного стремления угождать вышестоящим и командовать нижестоящими (ФИО приводить не буду) подал заявление на вступление в партию. Комитет комсомола, возглавляемый в то время Аркадием Черевикиным, дал ему рекомендацию. Нас это "возбудило" и мы устроили "несанкционированное" собрание лаборатории, где выразили свое возмущение рекомендацией без обсуждения в лаборатории, большинство сотрудников которой тогда еще были комсомольцами. Наш начальник лаборатории, Павел Константинович Леонов, попал в достаточно щекотливую ситуацию. С одной стороны, большинство лаборатории выражает свое "фе", с другой – переть против линии партии в начале 70-х годов было непринято. И П.К. выдал фразу, которая сразу все поставила на свои места: "Ребята, не наше дело бороться за чистоту рядов партии". После этой фразы я снял свои "претензии", моему примеру последовали почти все. Приняли "товарища" в партию или нет, не помню. Скорее всего – приняли.
Следующий эпизод уже касался лично меня. Это было в 1985–1986 годах. Я был избран председателем профсоюзного комитета и назначен на должность начальника 1-й лаборатории. И мне "начали выкручивать ручки" – пора вступать в партию. А мне, да еще глядя на Геннадия Дмитриевича Чинина, очень уж не хотелось. Но вот настал момент, когда предложения о вступлении превратились в требования. Что делать, начал собираться. Надо было иметь три рекомендации от членов партии. Одну мне подписал представитель рабочего класса, ранее упомянутый С.П. Мартынович, вторую рекомендацию я получил от зам. директора по режиму Чеснокова, а третью, чтобы быть уж совсем "крутым" – от моего университетского товарища, который был тогда депутатом местного совета. Но в то время, когда кандидаты рассматривались где-то "наверху", я был в командировке, и меня "отложили". В партию приняли Эдика Аязяна. Я был на том собрании, а после него меня "до глубины души" поразило высказывание одного из наших сотрудников, который вполне серьезно начал говорить, что Эдику уже давно надо было вступить в партию, он там нужен. Среди программистов отношение к партии в те годы было уже очень скептическим, и для меня стало почти открытием, что еще есть люди, которые верят в пользу и значимость КПСС.
Моя эпопея со вступлением в ряды партии на этом не закончилась. Секретарем партийной организации в это время был Геннадий Александрович Панкеев, с которым у меня были дружеские отношения. Я попросил его обсудить на парткоме вопрос о моем приеме в партию. Официальная версия заключалась в том, что, поскольку я только недавно стал начальником лаборатории и был избран председателем профкома, то должен сначала проявить себя в этих ипостасях. Такое решение было принято, и от меня отстали.
Как председатель ПК я должен был присутствовать на многих партийных собраниях и заседаниях парткома.
Во время борьбы за трезвость состоялось заседание парткома, на котором обсуждалось письмо о пьянстве некоторых членов партии на базе отдыха в Верх-Ирмень. Кто "накатал" такую "телегу", я, по-моему, и не знал. Во всяком случае, сейчас не помню, но "принципиальные" борцы с пьянством в НФ ИТМ и ВТ водились.
Группа сотрудников на этой базе отдыха занималась ее подготовкой к заезду "отдыхающих" и вечером, после "тяжких трудов", ребята немного "приняли на грудь". Никаких эксцессов не было, но письмо появилось.
Было очень смешно наблюдать, как люди, которые с удовольствием употребляют спиртное, говорили правильные слова о недопустимости употребления алкоголя. Гена Панкеев всегда был здравомыслящим человеком, поэтому максимально формализовал это заседание, и "наказание" было максимально мягким – замечание членам партии, употребившим этот замечательный напиток.
Про "борьбу" за трезвый образ жизни в НФ тоже можно написать несколько занятных эпизодов. Я в это "тяжкое" время был председателем профкома, и мне пришлось иметь дело с поборниками трезвой жизни. К сожалению, не хочется "обнародовать" ФИО участников этих эпизодов, а рассказ без описания "героев" просто неинтересен.