Семенова Елена Евгеньевна

Когда Вы пришли в НФ ИТМ и ВТ? 

Я пришла в филиал (и приехала в Академгородок) в 1982 году по распределению из МГУ.

Кто был Вашим руководителем? 

Я попала в 11 лабораторию, к Виктору Александровичу Маркову, в сектор, которым руководил Сергей Шелестов. Это, я считаю, мне повезло. А первым моим «наставником» был Санчик Конев. Я до сих пор ему благодарна. Он терпеливо нянчился не только со мной, но и с другими молодыми специалистами, хотя формально руководителем, кажется, не был.

В каких проектах вы принимали участие? 

В ПЛ/1. Потом, когда «всё рухнуло», был ещё один проект, интерпретатор для прочно забытого языка – он уже был на первых персональных компьютерах. А после мы работали в предприятии «Простор», но всё равно, формально считались лабораторией института. Следующая работа к институту никак не относилась, но, тем не менее, я оставалась сотрудником НИПС.

Какой проект, программа или разработка были самыми легкими? Самыми трудными? 

Сейчас уже нельзя сказать, легко было или трудно. Весело было, это да. Хороший у нас был коллектив.

Какой эпизод трудовых будней помнится ярче всего? А какой праздник? 

Из трудовых будней лучше всего вспоминается ночное машинное время. Днём на лабораторию была квота: два, а в лучшем случае три часа времени. Мало что можно сделать, если учесть постоянные зависания. А вот ночью – красота, институт пустой, и Эльбрус реже ломается. Помню, как мы с Натальей Черкашиной в три часа ночи решили пойти домой и вызвали машину (был такой в институте сервис). Нас спросили: «Вы инженеры?» Ну, конечно, мы инженеры, так и в штатном расписании написано. «Ну ладно, тогда повезём, а то программистов мы не возим.» Мы не стали уточнять... 

Ещё были командировки – в Арзамас-16 и Челябинск-70 (ну и в Москву иногда). Какими были эти «секретные» города! Совсем другая жизнь. Даже тогда мои рассказы про эти места, которых не было на карте, воспринимались с недоверием, а уж сейчас и вовсе никто не понимает, зачем нужны были все эти строгости и секретность. Когда я однажды потеряла пропуск в Арзамасе-16, это была трагедия. Куда хуже, чем, скажем, потеря паспорта. Местный начальник КГБ обозвал меня предателем Родины, пообещал мне увольнение и волчий билет. Слава богу, у нас в институте начальство было адекватное, и мне всё сошло с рук.

Праздники в институте были прекрасные, а больше всего мне нравились наши лабораторные, как сейчас говорят, «корпоративы» на 8 марта и 23 февраля. Культурная программа всегда была блестящая. К 8 марта очень много всего придумывал Шелестов. Конечно, не он один. Как жаль, что очень мало сохранилось в архивах. 

Ну и, конечно, база в Завьялово. ПЛ её «открывал» в конце июня, потом мы ездили туда компанией в июле, да и в августе удавалось туда попасть в выходные дни. И сейчас ездим, хотя от той базы мало что осталось.

С кем из коллег Вы продолжаете вместе работать? С кем дружите? 

Сейчас я работаю с Вовой Андреевым и Таней Долгополовой. Дружу с Натальей Черкашиной, поддерживаем отношения с интеловским «бывшим нашим народом», благо сидим в одном здании. И в базовской нашей компании – филиальцы: Татьяна Дубцова, Татьяна Долгополова, Ольга Гаврилова, Ира и Игорь Цимбалисты. И дети филиальцев – Рома Дубцов и Илья Мушер (сын Натальи Черемных).

Чем Вы занимаетесь сейчас? 

Будете смеяться – я всё ещё работаю в институте, том самом, который уже давно называется НИПС. После двух проектов с нашим участием, которые были связаны с ГЛОНАССом и обработкой информации с метеоспутников, мы вернулись... к Эльбрусу. Он жив, Эльбрус! Вот только Фортран-компилятора на нём нет, и мы написали для него конвертор с Фортрана в С.

Где живете? В каких социальных сетях Вас можно найти? 

Живу в Городке. Зарегистрирована в «Одноклассниках» и на Facebook, но захожу туда редко.