Сразу же разочарую тех, кто ожидает под таким «завлекательным» заголовком прочесть нечто наукообразное. Просто время от времени вспоминается что-то из прошлой жизни (возраст, что ли?). Вот о первых двух неделях моих в НФ и «большом программизме» эти короткие заметки. Ну, а дабы привлечь к ним внимание и возник такой заголовок. Всё интереснее, чем «как я начал свою трудовую деятельность». Тем более, что всё-таки некоторое отношение заголовок к содержанию имеет.
Правда, первые две недели немного разрослись и превратились в них же плюс два месяца стройки.
Но всё по порядку. Пришел я в НФ, как и записано было в распределении, точно 1 августа 1979 года. Нас из Новосибирского универа распределилось в Филиал человек 10-12. Зная разгильдяйство однокашников и некоторую свободу нравов городка, предполагал, что буду одним из первых. Поскольку все планировали «отгулять» последние каникулы по полной. А у меня планов на июль-август не было. Но то, что москвичи (МГУ) и НЭТИнцы окажутся «сачками» и официальный срок начала трудовой деятельности «прокинут», не ожидал.
Точно так же как не ожидали моего появления в Отделе кадров. Александра Степановна Маркевич, бывшая в то время начальником ОК, пробормотала «первый» и отправила меня в лабораторию 4. Майя Михайловна Бежанова, завлаб означенного подразделения, тоже моего столь раннего появления не ожидала, но в её «неожидании» я отчётливо увидел и некоторую долю облегчения. Причина проста – ежемесячная проблема посылки какого-нибудь сотрудника (-ов) на стройку была решена! Она быстро провела меня по лаборатории – по трём комнатам. 337 – компания Шелестова (ПЛ-11), 339 – Сердюк (КОБОЛ), куда я и был приписан, и какая-то небольшая комнатка окнами во внутренний двор ВЦ – «Пакеты», которыми она тогда руководила – компания Мальковой, Кушнир и другие. С учётом летнего времени, хорошей погоды, раннего времени суток народу в вышеозначенных комнатах оказалось немного (врать не буду, но мне показалось – никого). Рассказав мне о том, что согласно внутренней договорённости все сотрудники должны внести свой вклад в строительство нового здания, а уж молодым специалистам сам Бог велел начать знакомиться с коллегами в «неформальной» обстановке, ММ отправила меня к завхозу. Фамилии не помню, звали её, кажется, Анна Михайловна. Обеспечив себя резиновыми сапогами и какой-то спецовкой, отправился в СМУ-7, где и должен был постигать навыки профессиональной деятельности в ближайшее время. Попал я в бригаду изолировщиков. Бригада была чисто женская, бригадиршей была «бой-женщина» по фамилии Коврижко. Единственный мужчина в бригаде был ма-а-а-хонький мужичонка по имени Валентин Иванович, который был у женщин на побегушках и «прислугой за всё». Именно его сильно радовало наличие помощников из числа сотрудников Филиала, потому как он мог ими немного «покомандовать», чего в обычной жизни ему не доставалось.
Месяц прошёл быстро. Я познакомился с людьми. Как я уже упомянул, молодёжь еще догуливала, поэтому в нашей бригаде были сотрудники, уже отдавшие НФ несколько лет жизни. В разных подразделениях. Шофёр Саша Гераськин, механик Вова Князев. Из программистов – Геша Генералов (это потом я узнал, что он никакой не Геша) и Вова Поливанов. Во время перекуров я получал некоторое представление о работе в НФ, а во время работы – опыт в изолировании воздуховодов.
1 сентября я прибыл в Филиал, дабы начать свою «правильную» трудовую деятельность. Принёс спецовку и сапоги, чтоб вернуть. ММ провела со мной еще одну беседу. Огромное облегчение читалось на её лице невооруженным взглядом! Появились еще молодые специалисты (в КОБОЛ пришли, например, 3 девушки из МГУ – Оля Иванина и Оля Пасечник (Александрова) и Нина Андреева, и Серёга Запреев из НЭТИ). Проблема с «отбыванием повинности» на стройке для лабы была решена, а мне сказали, что в целях знакомства «молодой поросли» неплохо было б отработать ещё месяц.
Я не возражал. К работе привык, даже немного нравилось. В конце месяца мне, в отличие от прочих «молодых», закрыли «по бригаде» и я получил за стройку больше, чем за «профессиональную деятельность» (помните, на работе сохранялся оклад, а то, что зарабатывалось на стройке, шло в плюс?). Но работать хотелось, причём по-настоящему, по специальности, поэтому «лёгкие» строительные деньги не совратили меня с пути истинного. Хотя искус был. (Некоторые помнят, например, программиста Вову Лукинцова. Он осел на стройке, не вылазил с неё, чему руководство его лабы было несказанно радо. А когда стройка здания закончилась, ушёл совсем в СМУ-6, найдя там своё призвание).
Таким образом я появился за рабочим столом в своей комнате с опозданием на 2 месяца. Компилятор КОБОЛа для МВК должен был стать родным для меня на ближайшие ...дцать лет.
Как я уже упомянул, пришёл я в НФ из НГУ. В процессе изучения математики мы познакомились со многими красивыми словами – градиент, детерминант, Вейерштрасс, интеграл, Фихтенгольц... Мне до сих пор нравится индикатрисса Дюпена!
Программирование у нас в универе преподавал Игорь Васильевич Поттосин. Вот он и познакомил нас с тоже очень красивым словом «идентификатор». По традиции лектор вёл практику в одной из групп потока, как правило, первой, в нашем случае – 411-й. (В результате чего моя жена стала у ИВ дипломницей, а потом до самого отъезда работала в его отделе МНСом).
У нас в группе практику вели разные люди. Первым был Михаил Иванович Нечепуренко, а в один из семестров, например, вела её Нина Калинина, с которой мы потом работали вместе в Филиале.
Программировать я любил, но делал это довольно простецки. Как учили. В том числе и с идентификаторами обходился довольно скупо. А куда деваться, если ограничение – не больше 8-и символов? Это сейчас не редкость Указатель_на_Буфер_Идентификаторов, а тогда? Если оператор цикла, то i,j,k, если массивы, то a,b, если целочисленные константы, то n,m. Оно и понятно. Набивали перфокарты сами, поэтому хотелось сократить «ручную» работу. А сложность программ выливалась в 20-30 строк текста, которые можно было охватить одним взглядом. Так что как «программер», я был – чайник...
И вот в первый же день «правильной работы» Гриша Сердюк, поздравив меня с окончанием исполнения стройдолга, обрушил на меня массу информации, выразившуюся в часовой беседе и передаче стопки книг, распечаток, самосшитых брошюр и документации. Стопка была нехилая, сантиметров 30-40 высоты. Описание КОБОЛа, МВК с его командами, автокод, Инструкция по Интерпретатору, эскизный и технический проект КОБОЛа, Йодановские «Основы структурированного программирования», описание HIPO-диаграмм. «Смешались в кучу...» Если не кони и люди, то термины, теории, разработки, формулировки... Короче, я дня три старательно разделял информацию, задавал всякие вопросы, не очень понимая ответы, попутно прислушиваясь к обсуждениям окружающих.
Наиболее содержательными были разговоры Гриши с Петей Полюдовым, который был одним из основных разработчиков. Иногда Гриша подходил с вопросами к Анатолию Евгеньевичу Хопёрскову, который был основным автором эскизного проекта. Анатолий Евгеньевич в то время уже очень плохо видел, от практической работы отошёл, сидел себе тихонько за столом и читал что-нибудь с огромной лупой в руках. Но свой проект знал от и до, и объяснения давал толковые.
Так вот в этих разговорах довольно часто мелькали какие-то непонятные слова. Но два, наиболее часто употребляемые, меня просто очаровали. Хотя я их и не знал. Вот узнать, что же они значат, и стало моим страстным желанием в первые дни.
Слова эти – БУФИДРОВ и ГЕНУК. Употреблялись они всеми участниками разговора как само собой разумеющееся. «А потом засовываем в БУФИДРОВ и ГЕНУК».
Из контекста было не совсем понятно, в каких книгах искать их описание. Поэтому я стал для себя придумывать их значение. БУФИДРОВ виделся мне каким-то сложным аппаратом, способным решать почти все проблемы разработки, настолько часто он употреблялся при обсуждениях. А ГЕНУК я сначала воспринял, как немецкое слов GENUG – хватит, достаточно.
Я почти еженедельно покупал немецкий журнал FREIE WELT (Свободный мир), где печатались сканворды, которые в отличие от огоньковских кроссвордов были экзотикой – пересекаются не так. Так вот Петя Полюдов всегда принимал активное участие в их разгадываниях. Просил, правда, перевести «вопрос», и уверенно отвечал на вопросы географического содержания – столица, река, море... Я думал, что он «петрит» в немецком (хотя потом оказалось всё не так). Поэтому, когда они с Гришей говорили: «А потом делаем так, и – ГЕНУК», я думал, что они прекрасно знают немецкий и имеют ввиду – «и всё, хватит». В смысле – «конец».
До значения мучивших меня слов я докопался в конце второй недели, когда проработал всю стопку и дошёл до последней книги - эскизный проект КОБОЛ-транслятора. БУФИДРОВ – буфер идентификаторов. А ГЕНУК – вообще генератор указателя. Постепенно я включился в эту игру «Впихни в 8 символов хорошо распознаваемое содержимое» и моя программа, в отличие от универовских i,j,k, содержала уже СЛАГ1, СЛАГ2, СУММА, ПРОИЗВЕД, КЛЁВО1, ЗЫКА, ВСЁОК, КРАНТЫ...
Кстати, когда ММ была уволена (вернее, перевелась на ВЦ), 4-ю лабу расформировали. ПЛ ушёл в 11-ю к Маркову, Пакеты взял Фишелев во 2-ю, а нас пригрел Иван Сергеевич Голосов в 3-й лабе. И я иногда смотрел их листинги – огромные книги формата А5, где обложки делали в ЭМО из винила. И меня сильно умиляла их «передовая технология». Все локальные переменные они могли называть как хотят, но глобальные, дабы быстрее найти ошибки, должны были иметь определенный формат – 5 символов, 3 первых из которых должны были определять «владельца». Как сейчас помню – ББЦКН – Бабецкий, СМСБУ – Серёга Самойленко, РВККК – Юра Ровкин...
Идентификаторы живут своей жизнью...
P.S. Не о идентификаторах, но о чём-то схожем. О комментариях. По-моему, история описана у упомянутого выше Йодана (не зря же я его читал. Кстати, пример организации проекта, когда «одного ребёнка одна женщина родит в 9 месяцев, но вы не сможете заставить трёх женщин родить вам ребёнка в 3 месяца» до сих пор сидит внутри меня, как пример проекта, требующего времени «спелости»). Какая-то супер-программа, управляющая американскими спутниками, засбоила. А создателя её, супер-программиста, найти не могут. Загулял. Решили посмотреть комментарии. На код в несколько тысяч строк нашли один комментарий. «1828ЛТ». Долго думали, ничего не вызнали. А когда вундеркинд появился, выяснилось, что он в какой-то момент узнал год рождения автора любимого его романа «Война и Мир» и чтоб не забыть, закинул в комментарий «1828 – Лев Толстой»...